Наша встреча.

[фатимата]

VI. Атлантида

Как я и предполагала, нашего прилета уже ждала группа вооруженных военных. (Совсем как тогда, когда мы сбежали от дженаев...) Первым делом Джон с Ронаном оттащили меня подальше от Тодда. Я пыталась бороться с ними, цеплялась за рейфа в попытках помешать людям нас разлучить, но, увы, при всем желании силы были настолько неравные, что это выглядело очень глупо. Затем брат велел одному из своих подчиненных отвести меня в мою комнату. Спорить было бесполезно — мои слова просто тонули во всеобщем гаме. Я смотрела на окружавших меня людей и понимала, что никакой связи с ними уже не чувствую. Мне почти физически причиняли боль их подозрение, страх в глазах, ненависть к рейфам. Уверена, что большая часть из них так же сильно ненавидела и меня. Дай им волю, и они бы пристрелили на месте и меня, и Тодда, и любого рейфа, оказавшегося здесь. Да что там здесь — любого рейфа, попавшего в их поле зрения! Невидимые, но так хорошо ощущаемые, волны негативной энергии окутывали нас с Тоддом, как что-то липкое и противное. Хотелось вырваться и бежать — так далеко, как только можно! Бесполезно было искать понимание и поддержку хоть в ком-то! Все, абсолютно все люди, встретившись со мной взглядом, тут же отводили глаза в сторону.
Подчиненный Джона, так же опустив взгляд, несколько нерешительно произнес: «Нам приказано идти...» В воздухе повисла неловкая пауза. Я не двигалась с места. Не зная, что предпринять дальше, парень (явно новичок в Атлантисе) хотел было взять меня за руку. Я с силой оттолкнула его и процедила сквозь зубы: «Я никуда не пойду без Тодда!» На несколько мгновений все, стоявшие рядом, замолчали, напряженно следя за моими действиями и реакцией Джона. Как будто из другой реальности я услышала его голос: «Тебе приказано доставить мою сестру в ее комнату. Какого черта ты здесь стоишь?! Выполнять!» По тому, что брат уже почти не владел собой, я поняла, что он очень взволнован сложившейся ситуацией. Я бы даже сказала, напуган... Но чем? Ведь явно не присутствие одного безоружного рейфа так его напрягало...
Я продолжала бессмысленные попытки найти Тодда в толпе, кричала, пытаясь не дать себя увести... Я была уверена, что, убедившись в моем отсутствии, Джон немедленно убьет рейфа, посмевшего похитить его сестру. Военный, которому брат меня поручил все еще топтался на месте, не зная, как ему лучше поступить, но после очередного окрика начальника просто взвалил меня себе на плечо и ушел. Еще какое-то время я не теряла надежду вырваться. (Ее мне давала та нерешительность, с которой мой сопровождающий выполнял приказы Джона.) Я звала на помощь Тодда, царапалась, всеми силами стараясь заставить моего конвоира меня отпустить. Однако силы меня уже покидали, и я чувствовала, как проваливаюсь в небытие. В слабеющем сознании на удивление ясно возникали отнюдь не утешительные мысли: мы с Тоддом остались в окружении враждебных к нам людей; рейф во много раз сильнее любого человека, но он один (а сейчас с ним рядом нет даже меня) и безоружен, а людей много, и каждый из них вооружен до зубов. Бороться бесполезно! Я мучительно завидовала спокойствию моего Командора. Меня же переполняли мои человеческие эмоции: леденящий душу страх (как я уже говорила, я была уверена, что рейфа убьют, а свою жизнь без него я уже не представляла), отчаяние, одиночество и это странное чувство, которому даже теперь я не могу дать название — чудовищная пустота внутри, разрывающая на кусочки тело и сознание, как будто мне перекрыли кислород. (Тогда я еще не понимала до конца, что это и было то состояние, которое описывал Тодд — состояние, знакомое каждому рейфу, хоть раз вынужденному отлучиться с Улья в одиночестве. В группе рейфы могут поддерживать друг друга равно как и ментальную связь со своим кораблем — за счет более сильного сигнала. Но в одиночестве, вдали от Улья и собратьев, любой из них страдает нестерпимо! Требуются немалый опыт и выдержка, чтобы заглушить в себе это чувстство и продолжать мыслить трезво. Трудно сказать, почему я страдала, подобно рейфу, как и объяснить все остальные их способности, так внезапно во мне открывшиеся. Но факт остается фактом — мои вполне человеческие страхи во много раз усугублялись этим вот рейфским одиночеством).
От своего полуобморочного состояния я очнулась уже у себя в комнате. У дверей меня ожидал сюрприз в виде четырех вооруженных военных, сухо сообщивших мне о распоряжении подполковника Джона Шеппарда — не выпускать меня ни в коем случае. На все мои просьбы рассказать, что сейчас с Тоддом, и где он, никто их них не обратил ни малейшего внимания. Меня успокаивало лишь то, что я чувствовала присутствие рейфа. Значит, он все еще жив. Возможно, его хотят сперва допросить? В любом случае, я должна быть сильной, если хочу вновь с ним воссоединиться. Но сил думать, как это сделать, не было.
Я безучастно осматривала когда-то родные стены... Теперь я ощущала себя здесь как в тюрьме! Я металась из угла в угол, не находя себе места и не в силах сосредоточится на какой-то конкретной мысли. Определенно нет никакого сомнения в том, что Джон не согласится на предложение Тодда. Из виденного и слышанного мной на Улье я могла предположить, что оно может заинтересовать кого-то на Земле, но надежда на это ничтожно мала. По крайней мере, я не позволяла себе даже думать о таком легком (как мне тогда казалось) исходе событий. Одно я знала точно — нам надо бежать! Но как я могу спасти Тодда?
В этих размышлениях прошел первый день. Затем наступила ночь, не принесшая ни малейшего облегчения, так как заснуть я смогла лишь под утро — поверхностным и тревожным сном. Любой шорох, дуновение ветра, шаги за дверью — моментально возвращали меня к реальности. Однако, самое тяжелое испытание ждало меня впереди.
Ровно в семь часов утра ко мне явился Джон. Я закрыла глаза и попыталась сделать вид, что сплю. (На Земле этот трюк прокатывал всегда!) Но на этот раз брат даже не думал уходить. Он прошелся пару раз взад-вперед по комнате, затем с шумом плюхнулся в кресло напротив моей кровати и уставился на меня.
« - Я знаю, что ты не спишь! Я пришел поговорить с тобой. - Я открыла глаза.
Тори! Что, черт возьми, с тобой происходит?
Ничего особенного, Джонни. - Я попыталась придать голосу максимум уверенности и спокойствия.
Ничего?! Ты говоришь мне «ничего»? Нет, я всего мог ожидать: алкоголь, наркотики, сомнительные компании... Даже побег из дома! После смерти родителей я прочитал чертову кучу книг по воспитанию детей и подростков. Но связаться с рейфом!...» Джон осекся и замолчал. Я, не отрываясь, смотрела в глаза брату. Он встал со своего места и пересел ко мне.
Как же давно мы не были наедине друг с другом! Из-за всех своих переживаний я и забыла, как скучала по брату эти долгие месяцы...
« - Джонни! Я тебя так люблю! Ты должен меня понять! - я попыталась обнять брата, как делала это обычно во время наших ссор, но он отстранил мои руки и гневно посмотрел на меня.
Понять что?
Джон! Я люблю его! Пожалуйста! Ты должен его отпустить!
Рейфа?! Да ты рехнулась! Нет, я не верю, что ты это говоришь серьезно. Это просто нереально! Он что-то с тобой сделал, и это не сойдет ему с рук! - Джон замолчал на мгновение, затем, совладав с эмоциями, продолжал уже намного спокойнее. - Этот рейф жив. Но не в моей власти решить его участь. - И помолчав еще немного добавил. - Будь моя воля, я взорвал бы нахрен весь его поганый улей!»
Не гладя больше на меня, брат пулей вылетел из комнаты. Я пыталась осмыслить его слова, одновременно так взволновавшие меня и подарившие надежду. (Хотя при мысли об уничтожении нашего Улья внутри у меня все похолодело, и я чуть не потеряла сознание. Боже! Как рейфы справляются с этим?)
Вслед за братом потянулась нескончаемая вереница визитеров. Мудрая, все понимающая Тейла, Элизабет Вейр со своим мерзким протоколом и допросами, Родни, психолог Атлантиса... Раз сто снова заходил Джон... Кто-то из этих людей искренне хотел мне помочь, считая меня жертвой беспощадного рейфа, но большинством руководило лишь простое любопытство. (В Атлантисе осталось мало людей, не убежденных в полнейшей необратимости моих изменений. По правде говоря, я и сама принадлежала к их числу. Генетически я была и оставалась человеком, но всеми фибрами души я желала вновь очутиться на Улье вместе с Тоддом.)
Так прошло порядка трех дней. Пустые беседы ни о чем, вздохи, многозначительные и подозрительные взгляды... и ощущение полной потерянности, отрешенности, пустоты... Выйти я могла лишь несколько раз — когда меня под конвоем отводили в мед часть к доктору Бекету. Беднягу обязали сделать все, чтобы найти следы возможных экспериментов Тодда надо мной. Но проводимые раз за разом исследования показывали, что я все та же обыкновенная девушка, какая покинула Атлантис несколько месяцев назад. Естественно, изменений не было, да и быть не могло.
За все время моего домашнего ареста (как называл эту ситуацию Джон) не пришел ко мне только Ронан. Хотя я и не горела желанием видеть его, все же было горько осознавать, что во всей этой ситуации он видит только мою «измену». Эта мысль вызывала во мне какое-то гадкое чувство, которому я не могла дать ни названия, ни объяснения.
С моими непрошенными гостями я старалась разговаривать как можно меньше, ограничиваясь вежливыми фразами, типа «Спасибо, все в порядке» или «Нет, вы не можете мне ничем помочь, спасибо». Единственный, с кем я пыталась вести диалог — это мой брат. Я подробно рассказала ему обо всем, что произошло с того самого момента, как я потеряла сознание на тропинке, по которой они с командой ушли в тот день, о своих чувствах к Тодду и о тех способностях, которые я у себя обнаружила. Джон неизменно выслушивал мои рассказы, а затем засыпал меня вопросами. Что со мной делали рейфы, когда я была на Улье? Зачем я понадобилась Тодду? Как он обращался со мной все это время?
Каждый раз во время наших бесед он садился напротив меня и, не отрываясь, смотрел мне в глаза, желая сопоставить услышанное с моим поведением. Он делал так каждый раз на Земле после очередного вызова в школу к директору. В этот раз брат пытался заметить изменения, произошедшие со мной во время отлучки. Мне очень хотелось успокоить его, ведь из людей я могла полностью доверять только ему и только в его чувствах ко мне у меня не возникало никаких сомнений.
Через несколько суток меня ждало очередное потрясение. (Не знаю, что меня так сильно поразило ведь в сущности, этого я и добивалась.) В очередной раз ко мне в комнату вошел Джон и с порога заявил, что нам надо серьезно поговорить. (Можно подумать, все предыдущие разы мы шутили!) Он был не похож сам на себя: бледный, с мешками под глазами, выдававшими, возможно, не одну бессонную ночь. Вопреки моим ожиданиям, он не начал на меня орать, как обычно, а, напротив, долго не мог заговорить и старался вообще не смотреть на меня. Какая перемена! И с кем!? С моим Джонни — бравым солдатом славной армии США, Джоном Шеппардом!.. Я не на шутку испугалась.
Брат резко остановился посреди комнаты, бросил на меня испепеляющий взгляд и каким-то потусторонним голосом объявил: «Они решили принять его условия...» Джон выжидающе смотрел на меня. В воздухе повисло тягостное молчание. От неожиданности у меня перехватило дыхание, и закружилась голова. Кто такие «они»? «Решили принять ЕГО условия»... то есть условия Тодда? Но как ему удалось провернуть эту авантюру? А может, Джон блефует, желая проверить мою реакцию?
« - Ну что ты молчишь?! - внезапно заорал он. - Ты же этого хотела, а? Отвечай! Ты хоть пониамаешь своими куриными мозгами, что все это значит... для тебя? Для меня? - Джон побагровел от злости. Его руки тряслись. Он орал так, что казалось, будто стены сейчас рухнут! За время жизни на Улье я совсем отвыкла от подобных криков. Ни сам Тодд, ни кто-либо из его команды ни разу не повысили на меня голос.
Я ничего не понимаю, Джон! Объясни толком, что происходит.
Не понимает она!..»
Джон обреченно рухнул на стул, схватился за голову и минут пять сидел молча в таком положении, не отрывая стеклянного взгляда от нашей с ним фотографии, висящей на стене.
Это было незадолго до первой годовщины аварии. Я была еще слишком мала, чтобы запомнить точную дату, но каким-то непостижимым образом я чувствовала приближение рокового дня. Я страшно похудела, потому что не могла ничего есть. Практически перестала спать по ночам. Ни игрушки, ни друзья не могли отвлечь меня от моих переживаний. Как на зло, последние три месяца Джон был в командировке, и я жила с няней. Она и позвонила брату, чтобы сообщить о моем состоянии. Не могу даже представить, чего это ему стоило, но Джон вернулся домой на неделю раньше положенного срока. Моей радости не было предела! Действительно, в тот момент его появление было для меня настоящим спасением! Джон был рядом, а значит, я не одна. Он защитит меня от всех бед и всегда будет рядом.
Эта фотография была сделана в день его приезда. Молодой красавец-военный и маленькая девочка с водопадом рыжих волос, обрамлявших худое личико. Тогда я верила, что Джон — только мой, что он будет со мной рядом всю жизнь, и никто другой нам не нужен.
Шло время. Джон приходил в себя после смерти родителей и привыкал к мысли, что их больше нет рядом. Он все так же нежно заботился обо мне, старался как можно чаще быть рядом. Но в его жизни с завидной регулярностью стали появляться девушки, каждая из которых была мне просто ненавистна! Я не могла переносить подружек брата, потому что не могла осознать, как он может быть счастлив с кем-то, кроме меня. В своем детском эгоизме я считала, что Джон предает память родителей, развлекаясь с кем-то на стороне, в то время, как я сижу одна дома и рыдаю над семейным альбомом...
Естественно, что свадьбу брата я восприняла как черный день в моей жизни. За весь праздник я не произнесла ни слова и поклялась во что бы то ни стало разлучить его с этой стервой. Господи! Только сейчас, в Атлантиде, вернувшись с корабля рейфов, я поняла, какой мерзавкой была я сама! Я ругалась с женой Джона по самым пустяковым поводам, доводила ее до слез своими выходками, специально портила ее вещи... Невозможно перечислить те козни, которые я вытворяла все три года их брака.
Но кульминацией этого долгого процесса — доведения супруги брата до ручки — стала моя идея (кстати, сработавшая идеально!) убедить ее в том, что у нас с ним далеко не братские отношения. Возможность осуществить задуманное предоставилась мне практически сразу же.
Несчастная девушка уехала на несколько дней. Вернуться она должна была рано утром. Джон спал, ничего не подозревая. Я высчитала время, когда мой «враг» должен был вернуться, на цыпочках пробралась в комнату к брату. Услышав шаги на лестнице, а затем звук поворачивающегося ключа, я забралась под одеяло и сделала вид, что крепко сплю, прижавшись к Джону. Так как до отъезда Николь я, так сказать, «подготовила почву» своими рассказами, насколько близкие у меня отношения с братом, намеками, что никакая другая женщина ему не нужна и прочим бредом, увидев нас в одной постели, жена Джона вылетела из квартиры, как ошпаренная, не дав ему возможности даже просто проснуться и понять, в чем дело, не то что объясниться. На следующий день, все так же отказываясь от разговора, она подала на развод.
Джон был страшно зол! Мне казалось, что он просто меня убьет! Поняв, что жену ему не вернуть, брат обрушил на меня весь свой гнев. Он орал так, что звенело в ушах. (Примерно так же как сейчас.) До этого я никогда не видела моего братишку таким злым. В этот вечер он высказал все, что накопилось за годы нашего с ним совместного проживания без родителей. Он кричал, как он устал бороться с моими капризами, как ему тяжело и тоскливо без мамы с папой, но, в отличие от меня, ему не к кому обратиться, некому пожаловаться и не за кого спрятаться, повторял снова и снова, что он не мой муж, а я не его жена, и мне придется смириться с тем, что когда-нибудь он женится и заведет детей, что я когда-нибудь тоже выйду замуж, и он не хочет остаться один на старости лет. (Ведь у нас с ним очень большая разница в возрасте.) В общем, разговор состоялся весьма серьезный. Не могу сказать, что я поняла свою ошибку, но Джона в тот момент было и впрямь жалко.
Но через некоторое время мой любимый братик остыл и простил меня. А уже через год мы вместе с ним были в Атлантисе, где кроме неприступной Тейлы и нашего «большого босса» Элизабет (к которой у Джона не было ни малейшей симпатии — в этом я уверена) у меня не было никаких соперниц.
Сейчас, после возвращения из Улья я, наверное, впервые за это время поняла, как несправедливо поступала по отношению к моему самому родному человеку! Почему мне и впрямь никогда не приходило в голову, что и я когда-нибудь полюблю другого мужчину, что я не смогу всю жизнь быть хвостом брата? Теперь я понимала, что это возможно и нормально — любить брата и кого-то еще! Почему мне всегда казалось, что Джон разлюбит меня, если найдет подружку? Мне было мучительно стыдно! Безумно хотелось вернуть все назад, чтобы исправить свои ошибки. Но это невозможно! А Тодд был здесь и сейчас! Он реален. Он не в прошлом, он — мое настоящее! И моя единственная цель — вернуться с ним на наш Улей.
Через какое-то время Джон смог взять себя в руки и рассказал мне все то, что происходило за пределами моей тюрьмы все эти дни.
После нашего прибытия в Атлантиду Тодда сразу же отправили в камеру. Естественно, Джон не собирался вести с ним какие-либо переговоры и, в тайне, надеялся покончить с рейфом при первом удобном случае. Ронан всячески поддерживал своего командира и друга в этом решении. Однако в этой истории были и еще действующие лица, и первым из них был человек, которого я считала «наблюдателем», присланным с Земли. Этот тип имел насчет рейфа свои инструкции, данные ему высшим военным руководством еще на родной планете, отступать от которых он не собирался ни на шаг. В тот же самый день «наблюдатель» доложил обо всем увиденном и услышанном своему начальству. (Джон не имел над ним ни малейшей власти.) Атлантида получила сообщение о сборе военного совета — на Замле — разумеется, с участием Командора рейфов. В очень общих и весьма размытых выражениях Элизабет и Джону объяснили, что «военное руководство США» желает выслушать Тодда. Джону позволили при этом присутствовать, доктору Вейр же было настоятельно рекомендовано остаться в Атлантисе до получения новых инструкций. Таким образом Тодд получил возможность лично изложить суть своего предложения и в красках описать те преимущества, которые даст людям информация, полученная от него, в борьбе с другими рейфами.
Сказать, что я была потрясена значит ничего не сказать! Больше всего меня поразило то, что рейфа решили привести на Землю, хотя до этого все усилия жителей Атлантиса были направлены на то, чтобы не давать представителям этой расы никаких ее координат. Вторым и не менее сильным шоком было сообщение брата о том, что решение о сделке с Тоддом было принято «высшим руководством» (каким, брат не уточнил) еще в первый день. Все последующие переговоры велись лишь с целью получения большего количества информации и прочих ништяков. Так же на Земле тянули время, чтобы придумать, как закрыть рот Джону, и какую «официальную версию произошедшего» преподнести всем людям, которые были бы в курсе заключаемого соглашения.
Джону мягко намекнули, что в случае его отказа и Земля, и Атлантис будут для меня ничуть не менее опасны, чем улей рейфов. Ему «напомнили» так же, что, человек смертен, а он — Джон Шеппард — в сущности, всего лишь человек. Остальным же просто объявили, что я больше не являюсь человеком в полном смысле этого слова, что изменения, произошедшие со мной под влиянием рейфов необратимы и, более того, я могу продолжить изменяться вплоть до полного превращения в одного из них, а значит, вполне вероятно, буду просто-напросто опасна для окружающих. Большее из сказанного было просто ложью, но это мало кого волновало. Те немногие, кто мог принимать такого рода решения, были одержимы идеей получить тот лакомый кусочек, который пообещал Тодд, а я была такой малой жертвой, по их мнению, что о морально-этической стороне вопроса даже и речи не велось. Всю историю извратили таким образом, что передача меня рейфам в глазах многих выглядела актом милосердия (меня не убили и не посадили за решетку на веки вечные, а передали «своим»), а не предательством. Плюс ко всему выше сказанному пунктиром была проложена мысль, что, если я еще не совсем утратила гражданское самосознание, то смогу послужить правому делу и помочь Родине.
Джон решил не возражать открыто и заявить о своем согласии, чтобы остаться на службе и быть в курсе происходящего. Однако в своей голове брат уже разрабатывал план побега вместе со мной на некую третью планету. Ронан, Родни и Тейла были, как всегда, готовы помогать ему во всем.
Он уже заметно смягчился и говорил со мной также ласково, как в день похорон родителей:
« - Детка, если хочешь, мы сбежим. Вдвоем. Я говорил с Элизабет — она нас не выдаст. Мы выберем какую-нибудь малоизвестную планету и...
Джон!
Малыш! Я буду рядом до конца! Я сделаю все, чтобы спаси тебя!
Джон. Помнишь, мама говорила тебе, что иногда лучшее решение — самое парадоксальное...
Тори! Ты еще ребенок! Ты ничего, совсем ничего не знаешь о жизни! Ты сейчас находишься под влиянием рейфа, но это пройдет со временем, я уверен.
Зато о рейфах, Джон, я знаю намного больше любого человека с Атлантиса.
Все это ерунда! Он пудрит тебе мозги! Рейфы здорово умеют это делать, а ты так долго была с ними... одна...
Джон! Послушай. Я уже давно приняла для себя решение. Как я понимаю, путь на Землю мне теперь заказан, да я туда и не хочу возвращаться. В Атлантисе тоже оставаться — не вариант. Ты же сам видел, как изменилось отношение жителей ко мне. Одного факта, что рейф не убил меня хватило, чтобы все меня возненавидели! Конечно, мы можем скитаться по разным планетам в надежде, что нас не найдут... Но ведь можно принять предложение Тодда! Я уверена, что буду с ним в безопасности, ты сможешь остаться на своем посту. Мы не потеряем друг друга — это главное.
Господи, Тори! Что ты говоришь? Как я могу отдать единственную сестру, которую растил без отца и матери, рейфу? Нет, Тори, нет и нет! Это невозможно!»
Джон закрыл лицо руками. Мне было горько видеть его страдания, но я не могла отступать.
« - Послушай, Джон. Мы не сможем заменить друг другу родителей. Мы оба понимаем, что уже давно зашли в тупик. Но мы можем сделать что-то полезное для других! Рейфы не выбирали свою судьбу, Джон. Они так же хотят жить, как и мы. Это трудно понять, когда пытаешься любой ценой победить, но я долго оставалась с ними рядом и понимаю, что мы, люди, не знаем и не хотим знать всю правду о них. И потом... Ты как будто меня оплакиваешь... Но я жива, братик!
Но рейф!...
До этого мы знали о них лишь то, что слышали от обезумевших от страха людей. Пора увидеть и другую сторону медали. Среди них есть те, кто, подобно Тодду, ищет другой путь решения своих проблем. Разреши мне увидеться с ним. Ну или хотя бы поговори с ним сам. Я тебя очень прошу об этом.
Хорошо, я подумаю...»
Брат медленно встал и, будто нехотя, вышел из моей комнаты. Я снова осталась одна наедине со своими мыслями. Ко всем морально-этическим вопросам добавился еще и страх за Джона. Убегая с Тоддом, я не дала себе ни минуты на размышления о возможных последствиях. Хотя представить себе тот итог, какой я имела, я не могла даже при помощи всей своей фантазии. Однако, как ни сильны были во мне любовь к брату и угрызения совести, меня неудержимо тянуло к Тодду, и больше всего я хотела вернуться в его Улей. (Хотя я и знала, что буду страдать от разлуки с Джоном, как это и было последнее время.)
Не прошло и пары часов, как в мою комнату снова вошел брат в сопровождении рейфа. По приказу Джона охрана осталась снаружи. Боже мой! Какими словами я могу передать свою радость от нашей встречи? Тодд казался вполне бодрым, несмотря на отсутствие пищи в течение нескольких дней. (По правде говоря, я не знала точно, с какой периодичностью должны питаться рейфы). На ватных ногах под пристальным взглядом Джона я подошла к нему. Я чувствовала такую радость и спокойствие, как будто сбросила камень с плеч! Несмотря на то, что мне все еще не хватало связи с Ульем, гнетущая тоска, не дававшая мне покоя последние дни, прошла бесследно. Я уткнулась носом в грудь рейфа и заплакала. Мысленно я повторяла себе снова и снова, что не позволю больше никому нас разлучить, чего бы мне это ни стоило. Как обычно, Джон заговорил первый:
« - Прошу прощения, что прерываю, но мы, кажется, хотели поговорить.
По-моему, подполковник, мы все прекрасно знаем, как следует поступить. - Тодд обнял меня и на несколько мгновений прижал к себе. Я не видела брата, но физически ощущала его взгляд. Затем, сохраняя привычное хладнокровие, рейф отошел от меня на шаг, медленно прошелся вдоль комнаты и сел на стул, где еще несколько часов назад сидел Джон. Он обвел взглядом все помещение и остановился на нашем с братом фото.
То есть ты и впрямь предполагаешь, что я отдам тебе сестру, зная, что ты задумал? Зная о твоем чудовищном эксперименте?
Видишь ли, Джон, для меня и моего народа это не эксперимент, а возможное спасение. И к тому же ты имел уже шанс убедиться в моей правоте — под час люди ничем не лучше рейфов. Стоило сделать твоему начальству мало-мальски значимое предложение, и люди, не колеблясь ни секунды, решили пожертвовать одним из своих. Не думаю, что рейфы поступили бы так же. И потом... наверное, ты уже в курсе, что у твоей сестры имеются некоторые способности рейфа... Для меня это было не менее удивительно, чем для тебя.
Я слышал это сто раз. Нет смысла повторять.»
По всем признакам было видно, что оборона Джона Шеппарда сломлена, но он упорно не желал произнести заветные слова согласия... Понимая, что от меня тут уже мало что зависит, я все же решила вставить свое слово в разговор:
« - Джон. Я провела на Улье Тодда больше двух месяцев. Если бы он хотел сделать со мной что-то, у него не было для этого никаких помех. Более того, именно Тодд решил связаться с тобой, а затем и пригласить на корабль. Он понимает и уважает наши чувства. Мои... Твои... Нашу с тобой связь. И вот еще что, брат... Стоит ли оставаться среди людей, решивших продать меня?
В том, что рейфы держат слово, ты уже убедился. - продолжил мою речь Тодд. - Мы с тобой оба знаем, что мы сделали друг для друга. Я ручаюсь, что со мной Тори будет в полнейшей безопасности».
Джон молчал, плотно сжав губы и глядя куда-то мимо нас. (Верный признак того, что брат глубоко погружен в свои размышления.) Решение, которое он (я была уверена!) уже принял, не было легким ни для кого из нас, поэтому никто не хотел торопить его с ответом. Спустя некоторое время брат снова заговорил:
« - Хорошо, Тодд. Я дам свое официальное согласие, как того требуют на Земле. Но тебе придется остаться здесь еще на несколько дней: я должен обсудить с вами обоими некоторые вопросы.
Разумеется, подполковник! Я все понимаю. Мы останемся в Атлантисе столько, сколько будет необходимо.»
Задержать меня надолго Джон не мог — мы все это прекрасно понимали. (Одно дело отдать Тодду меня (для земных чиновников это сущая ерунда), и совсем другое — оставлять голодного рейфа в городе, где полно людей, пусть даже и под охраной. Даже мой бесстрашный братец предпочитал сразу же устранять ненужных пленников, чего уж говорить о малодушных «наблюдателях»!) Однако, следующие пару дней мы все-таки вынуждены были провести здесь: Джонни хотел предусмотреть все возможные детали.
Тодду позволили навещать меня, так что два-три часа в день мы могли проводить вместе. Его присутствие, ставшее уже привычным на борту Улья, неизменно успокаивало и приносило облегчение: хотя мы и находились далеко от корабля, что делало передачу полноценного сигнала почти невозможной, все же Командор продолжал ощущать некую связь со своим экипажем, а значит, через него и я могла ненадолго «подключиться к сети».
В этот раз я не убегала в спешке, поэтому смогла спокойно собрать необходимые мне вещи. (Живя с рейфами я часто ощущала нехватку необходимых и привычных мелочей.) Я тщательно собрала свою одежду, некоторые книги, фотографии... По началу Тодд был против любой человеческой техники на борту своего Улья, но я уговорила его позволить мне взять с собой плеер.
Я уверена, что Джон не раз за эти дни разговаривал с Тоддом наедине. Знаю так же, что они беседовали зачем-то с доктором Бекетом. Но сколько я ни расспрашивала брата и рейфа, ни один из них не сказал мне ничего вразумительного.
В день нашего отъезда все окружающие почему-то заметно нервничали. Никто не заговаривал со мной первым, а на все мои вопросы отвечали, по возможности, кратко, без каких-то определенных эмоций, словно уже не считали меня частью своей жизни и хотели лишь того, чтобы я поскорее убралась. Не могу сказать, что меня этот факт сильно расстраивал, но все же было как-то не по себе. Даже Тодд вел себя уж чересчур сдержанно. Я прекрасно ощущала, что привычные уверенность и спокойствие уступили место напряженному ожиданию. Что бы это могло означать? Рейф боится, что его обманут? Или его пугает возможная реакция Джона? Вопросов было так много, что, не в силах ответить себе хотя бы на один из них, я предпочла просто не думать об этом.
Джон вызвался сам отвести нас с Тоддом на Улей. И несмотря на уговоры благоразумной доктор Вейр не делать этого, как и в прошлый раз, мой братик не стал ее слушать. Ох, как же меня злит эта стареющая вертихвостка! Пожалуй, она будет очень рада отделаться от меня: весь недолгий период своего пребывания в Атлантисе я была для нее словно заноза в заднице. О ее симпатии к Джону знают абсолютно все — это всегда было любимейшим предметом шуток всего персонала. А он, в свою очередь, проводил все свое время со мной.
Мы сухо попрощались с Элизабет и Тейлой. Я выслушала напутственную речь Родни, после которой он крепко обнял меня и чуть не расплакался. (Он все же прикольный и честный, в отличие от многих живущих здесь людей. За это можно ему простить даже то, что обращается он ко мне не иначе как «малявка»). Доктор Бекет скорбно вздыхал, стоя чуть поодаль от нас, и лишь ненадолго подошел попрощаться. Я знаю, что он переживает за меня, но терпеть не может прощаться.
Мы уже стояли в дверях прыгуна, собираясь отправится в путь, как, неожиданно для всех, в зале появился Ронан. Меня как током ударило! В голове моментально пробежала мысль, что сейчас он попытается опять выкинуть какой-нибудь фокус. Я сделала шаг вперед и встала перед Тоддом: если мой бывший приятель попытается сделать ему что-либо, у меня хотя бы будет шанс ему помешать. Ронан почти бегом подбежал к нам. Зная, что ожидать от него можно всего что угодно я сделала еще несколько шагов ему навстрчу и выставила руки вперед в попытке остановить.
« - Ронан! Пожалуйста, не надо!..
Подожди! Я хотел тебе сказать кое-что.»
Я смотрела на этого человека и не верила своим ушам! Что такое с ним случилось? Откуда такая перемена? В начале нашего знакомства он не давал мне прохода, стараясь быть со мной как можно чаще. После истории с похищением почти совсем прекратил со мной общаться, проявляя явную враждебность. Я готова была поклясться, что он меня ненавидит, как будто я и впрямь превратилась в рейфа. И вот опять я слышу голос моего друга, с которым я проводила свои самые прекрасные вечера в Атлантиде.
« - Тори! Я хотел попрощаться. Я никогда не смогу смириться с твоим выбором, но я не хочу расставаться врагами. Думаю, когда-нибудь ты меня поймешь. И если ты передумаешь, я сделаю все, чтобы помочь вам с Джоном.
Нет, Ронан. Я не передумаю.
Я понял. - и намного подумав, добавил, - прости меня.»
Чтож, худой мир лучше доброй ссоры. Я обняла Ронана, закрыла глаза и постаралась вспомнить наши самые приятные моменты. Пусть в моей памяти он останется милым и нежным другом, а не тем дикарем, какого я наблюдала последнее время. Я чуть слышно прошептала: «Ронан, и ты тоже прости меня. Ты тоже когда-нибудь меня поймешь.»
Я отошла на шаг назад, резко развернулась по направлению к прыгуну и вошла внутрь, не глядя ни на кого. Тодд, заходя следом, неодобрительно хмыкнул. Он чувствовал, что внезапная перемена в поведении Ронана и эта сцена несколько поколебали мою решимость, вызвав целую волну воспоминаний. Однако, мы все теперь прекрасно понимали, что обратного пути у меня нет.